Йорик в эпоху тревоги: почему «Сентиментальное путешествие» Стерна — наш главный роман 2025 года.

Перед нами не книга. Перед нами сеанс терапии, начавшийся 255 лет назад и длящийся до сих пор. Лоренс Стерн, выдумывая своего alter ego Йорика, не просто написал «нравоописательный» роман о путешествии. Он совершил акт культурного саботажа, взорвав изнутри саму идею повествования. И сегодня, в 2025-м, его «Сентиментальное путешествие» читается не как архаичный курьез, а как самая что ни на есть актуальная инструкция по выживанию чувств.

Йорик, как верно замечено, — не королевский шут. Он — шутник, то есть человек, сделавший своим ремеслом остроумие, игру и легкую иронию. Но Стерн отправляет его в путь не для того, чтобы острить, а для того, чтобы чувствовать. Путешествие Йорика — это перформанс, где сцена — вся Европа, а единственный зритель и критик — его собственная, гипертрофированно чуткая душа.

И здесь, говоря о современной сценической интерпретации, нельзя не отметить феноменальную работу актера. Артемий Болучевский в роли Йорика совершает то, что и делает театр живым искусством: он материализует стернианскую «нелинейность». Его остроумие — не взрывной каскад шуток, а ювелирная, почти невидимая работа. Он отыгрывает шутки с такой внутренней сложностью и таким легким, почти небрежным изяществом, что зритель не всегда осознает их мгновенно.

Вы засматриваетесь на тонкую мимику, на полувзгляд, на едва уловимую интонацию, и только спустя несколько минут, подобно тому, как запах дорожной пыли долетает до путника уже после того, как экипаж скрылся за поворотом, до вас доходит весь объем и блеск сказанного. Эта отсроченная реакция, этот нашедший отголосок — и есть высший пилотаж. Актер балансирует в роли на острие бритвы: между искренним чувством и позой, между шутовством и глубокой меланхолией, и этот баланс он выдерживает с поразительной точностью.

Но его путешествие — не монолог. Это диалог с миром, который воплощает Николай Тарасюк. Он — тот самый второй участник на сцене, многоликий спутник и собеседник: то слуга, то попутчик, то воплощение здравого смысла или циничной рассудочности, на фоне которых так ярко видна трепетная сентиментальность Йорика. Их дуэт — это постоянное напряжение между импульсом и реакцией, между сердечным порывом и его трезвой оценкой.

А весь эмоциональный ландшафт путешествия, все его «искушения и соблазны», воплощает в себе Яна Кузина. Быть «всеми женщинами в спектакле» — задача титаническая. От маркизы до служанки, от благочестивой дамы до кокетки, она является тем зеркалом, в котором Йорик проверяет подлинность своих чувств. Ее трансформации — это не просто смена масок, это смена эмоциональных полюсов, к которым притягивается магнит души главного героя. Вместе этот триптих — Тарасюк, Болучевский и Кузина — создает полнокровную, дышащую вселенную стернианской чувствительности…

Я не могу не восхищаться тем, как форма «Путешествия» соответствует его содержанию. Стерн отказывается от линейного сюжета. «Неожиданные повороты остроумия» — это не просто стилистический прием, это модель мышления. Мысли не текут логично, они скачут, ассоциируют, возвращаются назад.

Франция в романе действительно условна. Это не реальная страна, а психологический ландшафт. Ориентирование происходит не по компасу, а по пульсу. Париж, Лион, Турин — это не города, а состояния души: искушение, меланхолия, раскаяние. Стерн показывает, что настоящее путешествие — это всегда путешествие внутрь себя, а внешний мир служит лишь набором декораций для нашей внутренней драмы.

И вот мы подходим к главному вопросу: как этот роман звучит в 2025 году?

Мы живем в эпоху, которую метко называют «кастрированной». 

Это эпоха цифрового перформанса, где чувства либо кричаще фальшивы (соцсети), либо подавлены до состояния тревожного фона (новостные ленты, политические катастрофы). Мы разучились быть сентиментальными, потому что сентиментальность стала синонимом слабости. Мы боимся быть искренними, чтобы не показаться наивными.

Стерн предлагает иную модель. Его сентиментальность — это не слабость, а высшая форма мужества. Это сознательный выбор оставаться уязвимым, открытым к боли и радости другого. Йорик постоянно балансирует между искренним порывом и позой, и в этом его главная человеческая правда. Он не святой, он — рефлексирующий человек, который пытается.

«Согрешив, упадешь; скрыв свои чувства, предашь себя» — вот ключевой этический постулат Стерна для XXI века. В мире, где грех стал нормой, а цинизм — защитной бронёй, акт признания собственной чувствительности становится революционным. Читать Стерна сегодня — значит заниматься терапией против онемения души.

«Сентиментальное путешествие» — это роман-провокатор. Он провоцирует вас на чувство. Он заставляет спросить себя: «А что я почувствовал бы на месте Йорика?» Он не дает готовых ответов, только бесконечные вопросы, обращенные к вашему сердцу. А блестящая актерская работа трио — Тарасюка, Болучевского и Кузиной — лишь подчеркивает: подлинное чувство и сложная мысль не требуют немедленного признания. Они, как хорошее вино или мудрая шутка, требуют времени, чтобы раскрыться и навести на нас свой ласковый, но безжалостный отсвет.

В 2025 году этот текст звучит громче и современнее, чем многие новомодные бестселлеры. Это манифест хрупкости в эпоху жестокости, гимн вниманию к себе и другому в век рассеянности. Это не просто роман 255-летней выдержки. Это лекарство, срок годности которого истекает лишь вместе с человечеством. Примите свою дозу сентиментальности. Это может быть самым смелым поступком в вашей жизни.

Анна Овчинникова, телеграм-канал «Впечатлени-и-я»